МЕДИЦИНА В РОССИИ В ПЕРИОД РАЗЛОЖЕНИЯ КРЕПОСТНИЧЕСТВА И НАРАСТАНИЯ КАПИТАЛИЗМА

Главная » История медицины » МЕДИЦИНА В РОССИИ В ПЕРИОД РАЗЛОЖЕНИЯ КРЕПОСТНИЧЕСТВА И НАРАСТАНИЯ КАПИТАЛИЗМА

(Конец XVIII века — первая половина XIX века)

В первой половине XIX века медицина в России развивалась в усло­виях разложения феодально-крепостнического строя и формирования и нарастания капиталистических отношений. В конце XVIII века и пер­вой четверти XIX века шло разложение крепостнических (феодальных) отношений в России. Царское самодержавие проводило политику, направ­ленную на возвышение класса помещиков и поощрение растущего купече­ства. Закреплялись экономические и политические привилегии дворянства, усиливались и без того неограниченные власть и произвол помещиков над крестьянами. Феодально-помещечье государство допускало частичные ус­тупки нарождающейся буржуазии, способствуя развитию торговли и не­которых видов промышленности. Росла промышленность. Вместо ручной обработки внедрялась машинная техника. Наряду с мануфактурами по­явились фабрики. Число рабочих на фабриках и заводах за первую поло­вину XIX века увеличилось в несколько раз. Все большая часть населе­ния отходила от земледелия и переселялась в города, увеличивалось коли­чество городского населения. Несмотря на рост промышленности, Россия в первой половине XIX века оставалась преимущественно аграрной страной.

Разложение феодально-крепостнического строя и рост крестьянских движений создавали почву для 'формирования в России антикрепостниче­ской идеологии, направленной против феодализма, монархии и господству­ющей церкви. Объективно эта идеология отвечала интересам капиталисти­ческого развития страны. Просветительская идеология и связанные с нею материалистические взгляды рождались в борьбе с господствовавшим фео­дально-религиозным мировоззрением. Отечественная война 1812 г., зна­комство передовых русских людей с революционными и материалистически­ми течениями отечественной и западноевропейской мысли способствовали развитию прогрессивных философских, социологических и естественно­научных воззрений в России.

Материалистические взгляды А. Н. Радищева; отношение его к воп­росам медицины. На формирование воззрений передовых представителей отечественной медицины первой половины XIX века оказал влияние крупнейший представитель революционной мысли и материалистической философии конца XVIII века А. Н. Радищев (1749—1802). Выдающийся писатель и революционер, один из основоположников русской классиче­ской материалистической философии А. Н. Радищев интересовался меди­циной. Еще в годы обучения в Лейпциге, куда он был направлен для подготовки по юридическим .наукам, А. Н. Радищев проявлял интерес к естественным наукам и медицине и слушал лекции не только по гумани­тарным предметам, но и по физиологии, хирургии, фармакологии, «при­страстился к медицине и постоянно в течение 5 лет, учась ей, мог бы выдержать экзамен докторский, но, следуя своему назначению, не искал сего звания; однако ж во все течение жизни своей практиковал медицину с довольным успехом». А. Н. Радищев был знаком с состоянием и пере­довыми идеями современной ему медицины. В своих сочинениях он часто затрагивал и вопросы медицины. После опубликования своей книги «Путешествие из Петербурга в Москву», этого первого подлинно револю­ционного произведения русской художественной литературы, А. Н. Ради­щев отбывал каторгу в Сибири, проводил там среди местного населения оспопрививание, «был хорошим врачом и добивался—особенно в Сиби­ри — счастливых излечений».

В работах А. Н. Радищева, особенно в его трактате «О человеке, его смертности и бессмертии» (1792) \ проводились идеи о причинной обусловленности всех явлений природы, вплоть до мышления человека. Автор связывал все предметы, явления органической и неорганической природы в одно целое, развивающееся от простого ко все более сложному. В отличие от грубо метафизических и идеалистических теорий префор­мизма, согласно которым в живой природе нет никакого развития, а есть лишь количественный рост и проявление заранее образованных, вечно существующих «зачатков», А. Н. Радищев представлял развитие природы в виде «лествицы веществ». Эта «лествица веществ» — есть непрерыв­ный ряд постепенного усложнения веществ, превращающихся на известной ступени развития в тела одушевленные, приобретающих по мере услож­нения свойства раздражимости, ощущения, сознания, вплоть до человече­ской речи, мышления и способности к общественной жизни. А. Н. Ради­щев видел развитие не только в индивидууме, но и в развитии животных от низших к высшим». «...Там, где лучшая бывает организация, начинает­ся чувствование, которое, восходя и совершенствуя постепенно, досягает мыелеиности,  разума   и  рассудка».

Радищев высказал мысль о естественном происхождении и постепен­ном развитии живой природы. «Лесгвица веществ» завершается человеком. А. Н. Радищев доказывал, что человек, как и животные, является порождением природы и подчиняется ее законам. Человек, по мнению А. Н. Радищева, «единоутробный сродственник, брат всему на земле живущему». Отвергнув теорию преформизма, он отстаивал теорию эпиге­неза, согласно которой в процессе постепенного развития зародыша воз­никают новые образования.

А. Н. Радищев отвергал идеалистическую теорию витализма или «жизненной силы». Разделяя передовые эволюционные идеи XVIII века, он делал догадки о зависимости живого организма от окружающей его внешней среды и подходил к мысли о наследовании признаков, приобре­таемых организмом под влиянием условий его существования. Отдельные диалектические догадки А. Н. Радищева в понимании природы не были им развиты в систему, и в целом он еще оставался в пределах механисти­ческого материализма, который был для того времени передовым фило­софским учением.

А. Н. Радищев признавал действие внешней среды на человеческий организм. «Все действует на человека. Пища 'его и питие, внешняя сту­жа и теплота, воздух, служащий к дыханию нашему, электрическая и магнитная силы, даже самый свет» '. В этом вопросе он высказывал мысли эволюциониста. По его мнению, внешние условия влияют на строение тела людей, их характер, способности, умственную деятельность и вызванные этими условиями изменения в ряде поколений закрепляются и становятся постоянными, неотъемлемыми, наследственными.

Психическую жизнь А. Н. Радищев считал производным жизни теле­сной; она зависит от пищи, от обмена веществ. Орган мысли материален; как и все тело, он образуется из пищи. «Кусок хлеба, тобою поглощен­ный, превратится в орган твоей мысли», — писал А. Н. Радищев. Он рез­ко возражал против того, что «человек состоит из двух существ» (тело и душа). Физические и психические свойства Н. А. Радищев считал оди­наково «качествами существа человеческого». Душевное, психическое развитие зависит от физического: «Чувственность и мысль следуют телес­ности в развержении ее, укреплении, совершенствовании, расслаблении, изнеможении и когда рушится одна, перестает действовать и другая». По А. Н. Радищеву, способность к психической жизни, отличающая человека от животного, зависит от «соразмерного сложения» мозга. А. Н. Радищев ждал ответа от анатомии, которая, по его мнению, должна была решить, в чем существенное различие между мозгом человека и животного, но анатомия «не 'была еще руководящей к признанию, отчего в мозгу зави­сят память, воображение, рассудок и другие умственные силы». А. Н. Ра­дищев признавал влияние психики на тело: подавленное состояние психики ведет к болезни, усилием воли человек может преодолеть телесные пот­ребности, страсти, болезни. Эти высказывания А. Н. Ридищева близки к тому, что С. Г. Зыбелин в 1777 г. говорил в «Слове о сложении тела человеческого».

Сочинения А. Н. Радищева содержат многочисленные его высказывания по вопросам гигиены. «В Путешествии из Петербурга в Москву» он останав­ливается на вопросах личной и общественной гигиены, призывает к борьбе с изнеженностью, рекомендует закаливание, физическое воспитание деву­шек. А. Н. Радищев писал, что «нега, излечение и неумеренное чувств Услаждение губят и тело, и дух... Употребление же сил укрепит тело, а с ним и дух». А. Н. Радищев указывал на опасности венерических болезней, выступал против проституции, причем главного виновника видел в пра­вительстве,  покровительствующем  этому.  А.  Н.  Радищев описал  антисанитарные условия жизни крепостных крестьян, отсутствие ухода за груд­ными детьми и упрекал помещиков: «...вы никакого не имеете попечения о сохранении здоровья своих кормильцев».

Материалистические взгляды декабристов, отношение их к вопросам медицины. Передовые, прогрессивные люди русского общества выступали против реакционной идеологии самодержавно-крепостнического строя в России. Наиболее решительную борьбу с «ей, как и со всей системой само­державия, в начале XIX века вели декабристы. Движение декабристов, революционное по своему существу, ставившее задачу коренного переуст­ройства общества, нуждалось в передовом, революционном мировоззрении. Таким мировоззрением многих декабристов был философский материализм. Революционеры из дворянской среды — декабристы—в первой четверти XIX века развивали передовую общественно-политическую и философ­скую мысль в России. «Освободительное движение в России, — писал В. И. Ленин в 1914 г., — прошло три главных этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движе­ние: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночин­ский, или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время» '. Декабристов и А. И. Герцена В. И. Ленин считал самыми выдающимися деятелями дворянского периода  в освободительном движении.

Философские материалистические взгляды декабристов были подго­товлены всей историей русской общественной мысли XVIII века. Большое значение для формирования их философских взглядов имела материалистическая традиция, прочно укрепившаяся к этому времени в русской философии. Декабристы были воспитаны на идеях А. Н. Ради­щева, но по своим философским воззрениям не представляли единого лагеря. Декабристы-материалисты в объяснении явлений природы стояли на материалистических позициях и выступали с критикой идеалистических и религиозных догм. Они знали и усилили философские теории античных мыслителей и западноевропейских материалистов XVI—XVIII веков. Философский материализм декабристов основывался на последних дости­жениях естественных наук — физики, химии, биологии. Декабристы-мате­риалисты, усвоив материалистическую философию А. Н. Радищева, разработали ее дальше, использовав достижения современной им науки, и применили ее к практическим задачам переустройства русского обще­ства. Однако они не смогли преодолеть всех недостатков материализма А. Н. Радищева и в этом сказалась историческая и классовая ограничен­ность их взглядов. Как и все материалисты до Маркса, они оставались идеалистами в области понимания общественных явлений.

Декабристы-материалисты первыми в русской общественной мысли подвергли критике немецкий идеализм и прежде всего идеализм Шеллинга •и Канта. Материализм некоторых декабристов представлял собой новую ступень в развитии передовой русской материалистической философии. Передовые воззрения декабристов-материалистов занимают значительное место в истории философии России. Ряд замечательных идей, высказан­ных ими, был развит далее русскими революционными демократами. В первой четверти XIX века, до выступления на общественной арене А. И. Герцена, Н. П. Огарева и В. Г. Белинского, декабристы были наи­более выдающимися представителями материалистической философии и ре­волюционной идеологии в России.

В программе декабристов наряду с общеполитическими и экономиче­скими были включены требования и области охраны народного здоровья.

В заключительной главе «Русской правды» Пестеля содержатся планы организации медицинской помощи в стране. Декабристы признавали необходимым в каждой волости устраивать детский приют и родильный дом. «Призрение страждущих касается больных и сумасшедших. Оно исполняется двумя средствами, могущими друг друга подкреплять. Пер­вое состоит в учреждении больницы в каждой волости, в которую бы при­нимаемы были больные, причем люди, достаток имеющие, вносили бы некоторую плату, а прочие безденежно бы пользовались. Больницы долж­ны состоять на волостном иждивении. Второе средство может состоять в найме волостного врача, обязанного больных пользовать бесплатно». Из этих пунктов программного документа декабристов видно, что они проектировали после переворота сделать лечебную помощь общедоступной и квалифицированной. Впервые в истории русской общественной мысли в «Русской правде» Пестель поставил вопрос об обеспечении инвалидов, признав это обязанностью государства. Он считал, что «вспоможение ин­валидов» должно проводиться не в виде милости, а в виде законного права.

Философские взгляды В. Г. Белинского и А. И. Герцена как основа передового естествознания и медицины в России в первой половине XIX века. Во второй четверти XIX века разложение феодальных отно­шений проходило еще более ускоренно. Новые капиталистические черты в экономике России усилились и выступили более отчетливо, чем раньше. В сельском хозяйстве происходил процесс обезземеливания крестьян, что заставляло крестьян искать заработка на стороне и ускоряло распад фео­дальных отношений. Новые явления наблюдались в то время и в про­мышленности: возрастало применение машинной техники, пришедшей на смену ручному труду, ширилось применение вольнонаемного труда. Крепостной строй с его натуральным хозяйством и прикреплением крестьян к земле тормозил рост промышленности. Крепостническая Рос­сия в технико-экономическом развитии все более отставала по сравнению с промышленно развитыми капиталистическими странами Западной Евро­пы. Возраставшее несоответствие производственных отношений характеру производительных сил привело к тому, что во второй четверти XIX века феодально-крепостническая система хозяйства вступила в полосу глубоко­го кризиса.

В 30—40-х годах XIX века развитие революционно-демократической идеологии, выразившей настроения и стремления крепостного крестьян­ства, было связано с выступлением на арену освободительного движения нового общественного слоя — так называемых «разночинцев». Ведущая роль в русском освободительном движении в 40—60-е годы постепенно переходила от дворянских революционеров к революционерам-разночин­цам. Развитие философии в России в 40—60-х годах отразило процесс нарастания и углубления кризиса крепостного строя, завершившийся ре­волюционной ситуацией 1859—1861 гг. и крестьянской реформой 1861  года.

Передовое направление русской философии этого периода (В. Г. Бе­линский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов) возник­ло и разрабатывалось на основе развития освободительного движения про­тив царизма и крепостничества. Революционно-демократическая идеоло­гия явилась теоретическим выражением интересов и чаяний крестьянства, выступавшего на борьбу против крепостничества. Она складывалась в тесной связи с развитием передовой русской литературы, искусства и нау­ки. Интересы освободительной борьбы против отживающего феодально-крепостнического строя требовали разоблачения главного духовного оплота феодализма — религии и церкви, критики мистических и идеалиста­ческих философских взглядов, утверждения союза философии и естество­знания. Материалистическая философия революционных демократов была единственным современным К. Марксу и Ф. Энгельсу прогрессивным философским направлением, подвергнувшим резкой критике реакционную буржуазную философию того времени.

В. Г. Белинский. Существенное значение в формировании диа­лектического взгляда В. Г. Белинского на природу имели критически усвоенные им эволюционные теории предшественников дарвинизма в России и Западной Европе. В трудах ученых настойчиво проводилась мысль, что жизнь природы есть сложный процесс постепенного измене­ния и восхождения от низших форм к высшим, что развитие органиче­ских форм совершается по восходящей лестнице. В. Г. Белинскому был чужд метафизический взгляд на мир как на нечто неизменное и застыв­шее, всегда находящееся в одном и том же состоянии. Жизнь рассматри­валась им как постоянный процесс, как постоянное движение, изменение, развитие. «В том-то и жизнь, — писал В. Г. Белинский, — что она беспре­станно нова, беспрестанно изменяется: это и мой основной принцип жиз­ни», «Жизнь есть не что иное, как беспрерывно движущееся развитие, беспрестанное формирование». Свою мысль о диалектическом развитии В. Г. Белинский иллюстрировал примерами из природы и человеческого общества. Ссылаясь «а естествознание, он доказывал, что в природе «ископаемое» царство предшествовало царству «прозябаемому», животное царство предшествовало человеку. Говоря о движении в природе и обще­стве, В. Г. Белинский считал, что оно происходит не по замкнутому кругу, не является повторением одинаково пройденных ступеней, а носит поступательный, прогрессивный характер и совершается от простых форм к более сложным. «Жить — значит развиваться, двигаться вперед». «Нич­то,— утверждал он, — не является вдруг, ничто не рождается готовым; но все, имеющее идею своим исходным пунктом, развивается по моментам, движется диалектически, из низшей ступени переходя на высшую. Этот непреложный закон мы видим, и в природе, и в человеке, и в человече­стве».

Хотя в понимании человека В. Г. Белинский еще не полностью прео­долел антропологическую точку зрения, выводя иногда нравственные ка­чества из физиологии, но в суждении о человеке, его характере, умствен­ном развитии ярко проявились его материалистические убеждения. Пристально наблюдая за развитием естественных наук, В. Г. Белинский предвидел открытие закономерностей физиологических и психологических процессов человека. Он был убежден, что в недалеком будущем наука проникнет «в таинственную лабораторию» человеческого организма, про­следит и изучит «физический процесс нравственного развития». Но одно остается для В. Г. Белинского неопровержимой истиной, что не существует ни чувств, ни ума вне тела человека, вне физиологических процессов ор­ганизма. «Ум без плоти, без физиологии, ум, не действующий на кровь и не принимающий на себя ее действие, — говорил он, — есть логическая мечта, мертвый абстракт. Ум — это человек а теле, или, лучше сказать, человек через тело, словом личность» '. В. Г. Белинский писал: «Психоло­гия, не опирающаяся на физиологию, несостоятельна, а также немыслима физиология без знания анатомии». «Деятельность ума есть результат деятельности мозговых органов — в этом пет никакого сомнения». Из взглядов В. Г. Белинского следует, что человек не есть создание какого-то абсолютного духа, а продукт длительного развития природы. Мышление человека не является мистической абстракцией, а выступает как духовная форма выражения жизни и деятельности человека. Материалистический взгляд В. Г. Белинского на человека, продолженный Н. Г. Чернышевским, впоследствии был   научно   обоснован И. М. Сеченовым   и   И. П. Павловым.

В формировании философских взглядов А. И. Герцена решающее значение имело идейное наследие М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева и декабристов. Огромную роль в формировании мате­риализма А. И. Герцена сыграли естественнонаучные теории XVIII века и первой половины XIX века, которые он усиленно изучал в 30—40-х годах. Философские взгляды А. И. Герцена окончательно сформировались в начале 40-х годов XIX века. В работах «Дилетантизм в науке» и «Пись­ма об изучении природы» 1 Герцен сформулировал диалектическую идею развития, родившуюся на почве изучения и глубокого анализа развития общественной жизни, новейших данных естествознания и критической переработки  философии  Гегеля.

Особенно важное значение для выработки диалектического взгляда A. И. Герцена на природу имели естественнонаучные открытия и теории об эволюционном развитии. Идеи эволюционного развития, изложенные в трудах "русских и западноевропейских естествоиспытателей, были хоро­шо известны А. И. Герцену и помогали ему в выработке диалектического взгляда на явления природы.

В 1844—1845 гг. А. И. Герцен создал свой основной философский труд «Письма об изучении природы», в котором он отстаивал и развивал материалистические идеи, высказывал гениальные мысли о диалектическом развитии в природе, рассматривал вопросы теории познания, соотношения философии с естествознанием. Это сочинение А. И. Герцена высоко ценил B. И. Ленин, который писал: «В крепостной России 40-х годов XIX века он сумел подняться на такую высоту, что встал в уровень с величайши­ми мыслителями своего времени». «Первое из ,.Писем об изучении приро­ды"— „Эмпирия и идеализм", — написанное в 1844 г., показывает нам мыслителя, который, даже теперь, головой выше бездны современных естествоиспытателей-эмпириков и тьмы тем нынешних философов, идеа­листов и  полуидеалистов».

А. И. Герцен подчеркивал необходимость связи опыта с обобщением, в «Письмах об изучении природы» он писал: «Опыт есть хронологически первое в деле знания, но он имеет свои пределы, далее которых он или сбивается с дороги или переходит в умозрение. Это два магдебургских полушария, которые ищут друг друга и которые после встречи лошадьми не разорвешь». Далее А. И. Герцен излагал свои материалистические взгляды на развитие природы и жизни, проникнутые в противоположность метафизике идеей развития, необходимостью сочетать естествознание с философией, теории с практикой. Он писал: «Философия без естествозна­ния так же невозможна, как естествознание без философии».^А. И. Герцен считал, что жизнь является особым качеством развивающейся материи: «Жизнь есть сохраняющееся единство многоразличия, единство целого и частей, когда нарушена связь между ними, когда единство, связующее и хранящее, нарушено, тогда каждая точка начинает свой процесс: смерть и гниение трупа — полное освобождение частей» 3. Эта мысль А. И. Герцена имела огромное значение для понимания отечественными учеными патоло­гических процессов, происходящих в организме,    в    противоположность.

Борьба материализма с идеализмом п русской медицине первой поло­вины XIX века. Царизм подавлял любое проявление свободомыслия, поощрял распространение мистицизма и наиболее реакционных форм идеа­листической философии. В 1817 г. руководство народным просвещением было поручено Министерству духовных дел и тем самым подчинено рели­гиозным установлениям. Революционно-демократическая идеология и ма­териалистическая философия в первой половине и середине XIX века раз­вивались в России а жесткой борьбе против реакционной крепостнической идеологии и нарождавшегося помещичье-буржуазного либерализма. Это нашло свое отражение и в развитии естествознания и медицины >в России.

В области философии в первой четверти XIX века шел процесс насаж­дения в России немецкого идеализма. После разгрома Наполеона Алек­сандр I оказался самым могущественным из всех монархов Европы. Встав во главе реакционного Священного союза, он возводил на престолах евро­пейских государств свергнутых монархов, восстанавливал крепостнические и полукрепостнические отношения, беспощадно подавлял революционные выступления масс. Для идеологического обоснования этой политики была использована немецкая идеалистическая философия, которая явилась ари­стократической реакцией на французский материализм и французскую буржуазную революцию. В борьбе против передовых идей идеологи само­державия использовали наиболее реакционные элементы философии, Фихте, Шеллинга, Гегеля и других немецких идеалистов. В Россию на службу приглашали немецких профессоров-идеалистов. В литературе изла­гались немецкие идеалистические философские системы. Русских студентов -I преподавателей направляли в германские университеты для изучения философии.

Основные принципы   официальной   дворянско-монархической   реак­ционной идеологии 30—40-х годов XIX века были даны в 1832 г. мини­стром просвещения С. С. Уваровым в формуле «самодержавие, православие и народность». Царское правительство, стремившееся сохранить феодальные крепостнические порядки, возлагало надежды на «истинно рус­ине охранительные начала православия, самодержавия   и   народности, оставляющие, как писал Уваров, последний якорь   нашего   спасения и ;древнейший залог силы и величия нашего отечества». В этой формуле понятие «народность» было насквозь фальшивым,   прикрывавшим   ложное представление о русском народе, как о народе смиренном и религиозном, Феданном царю и помещикам. Представители «официальной народности» развернули яростную борьбу против материализма и атеизма, противопоставляя материалистическим теориям философию, основанную на догматах православия. Идеология «официальной народности» явилась выраже­нием помещичье-аристократической реакции на освободительное движение | России, восстание декабристов и революционные события в Западной APOJ\ie\Ha мате'Р,о1ализм и атеизм. По поручению Александра I в 1818 г. Л. Л. Магницкий обследовал недавно открытый Казанский университет пришел в ужас от того «погибельного материализма», которым,   с   его очки зрения, было пропитано преподавание, в особенности    на медицин-ком факультете. В своем отчете императору М. Л. Магницкий предложил провести радикальные меры н в целях борьбы с материализмом закрыть инверситеты. По-видимому, из боязни нежелательной реакции в Западой Европе Александр I не пошел на закрытие университетов, но осуществил многие из предложенных М. Л. Магницким мероприятий. Естествоиспытателям и врачам, стоявшим на материалистических позициях, пришлось вести борьбу против идеализма в их специальностях.

В духе инструкций М. Л. Магницкого профессор Казанского университета Фукс в своем конспекте лекций по анатомии писал: «Цель анатомии—находить в строении человеческого тела премудрость творца, создавшего человека по образу и подобию своему. Тело наше — храм души и потому необходимо знать его. При тесной связи тела и души надо всячески остерегаться, чтобы не впасть в ужасный материализм, по-1обно некоторым безумным врачам». Московский профессор терапевт Зацепин, изда­вавший «Терапевтический журнал», писал в 1837 г.: «Тело наше есть преходящий „рган бессмертной души или совокупность ее вещее генных условий временного прояв-\(-ния в вещественном мире». В большой статье «О жизни» Зацепин старался, «приняв да обший закон положения, что в мире дух владыка, а вещество — раб, применить это к организму вообще и в особенности к человеческому». «Нервная система — последнее и потому совершеннейшее произведение, так сказать, воплощенной души. Она превосход­нейший орган духа, через который он обнаруживается в вещественном мире со всей свободой». Считая, что все органические вещества развиваются, образуются или отде­ляются из крови, Зацепин писал, что «эту жидкость можно считать всеобщим органи­ческим элементом и вместе таким веществом, в котором наиболее обнаруживается пре­бывание или действие творческой идеи („душа его в крови его')».

В рассуждениях Магницкого, Фукса, Зацепина слышатся религиоз­ные схоластические мотивы мрачного средневековья, относящиеся к V—X векам. Подобные высказывания с кафедр и в печати встречали резкие возражения со стороны прогрессивных врачей-современников. И. Е. Дядьковский, А. М. Филомафитский и другие врачи-материалисты боролись против идеализма в медицине. Борьба опытного, научного нап­равления с представителями реакционной идеалистической философии на­чала XIX века явилась важным периодом в истории развития материали­стических традиций русской медицины. Наряду с откровенно религиоз­ным идеализмом М. Л. Магницкого и др. материализм передовых врачей первой половины XIX века сталкивался среди ученых медиков с более утонченными формами идеализма в лице натурфилософии Шеллинга.

Отвлеченная мистическая философия немецкого идеализма не встре­тила сочувствия передового русского общества. Передовые люди того вре­мени, развивая русскую материалистическую традицию в философии, вы­ступали с критикой идеализма. Немецкая идеалистическая философия не имела успеха в России, потому что она не могла выражать насущных по­требностей исторического развития страны и противоречила ясному уму русского народа. Все попытки царского правительства распространить эту философию в России и использовать ее в борьбе против передового материалистического мировоззрения оказались безуспешными. Сущность натурфилософии в отношении к медицине хорошо охарактеризовал М. Я. Мудров: «Ослепившись блеском высокопарных умствований, рож­денных в недрах идеальной философии, молодые врачи ищут ныне причин болезней в строении вселенной и не хотят сойти с эмпирейских высот безвещественного мира, не видят того, что под их глазами и что подвержено прямому здравому смыслу. Так и в патологии вместо того, чтоб из повреж­денного строения объяснить болезнь, что не совсем легко, им кажется удобнее искать умственных причин, отвлеченных от материи и формы» . Позднее А. И. Полунин в статье «Введение в патологию» (1852) резко критиковал натурфилософию Шеллинга в применении ее к медицине. Он показал, что априорные, спекулятивные построения шеллингианцев, стрем­ление их подогнать разнообразие существующих явлений природы под априорную умозрительную схему приводят к абсурду.

Ярким представителем шеллиигианской натурфилософии в России в первой половине XIX века явился профессор физиологии Петербургской медико-хирургической академии Д. М. Велланский. Развивая положения Шеллинга в приложении к животному организму, в 1812 г. молодой Д. М. Велланский писал: «Все системы животного организма соответству­ют особливым представлениям жизни в общем мире земной планеты. Наружные покровы животных суть то самое, что в неорганической натуре различные породы земель. Кожа имеет одно значение с атмосферой, а легкие с водою. Печень в организме равнозначительная горючим веще­ствам в земном мире... артерии и вены равны кораллам и полипам, а мыш­цы животным. Лимфатические сосуды и железы соответствуют грибам и растениям. Все они суть различные представления абсолютной идеи».

Д. М. Велланский отрицал познавательную роль опыта в физиоло­гии — отрицал вивисекцию. В своем учебнике «Основные начертания об­щей и частной физиологии или физики органического мира» в 1836 г. он писал: «Вечная и беспредельная сущность физического и психического мира состоит в возможных идеях, усматриваемых только умозрением, а не ь действительных формах явлений, подлежащих чувственным изысканиям».

Идеалистическая система Велланского и других, правда, немногочис­ленных русских натурфилософов 10—30-х годов XIX века вызвала извест­ную задержку экспериментального естествознания в России, но большин­ство русских естествоиспытателей и врачей первой половины XIX века не пошли за Д. М. Велланским. В воззрениях у передовых русских врачей ярко выражалось критическое отношение к господствовавшему в Германии и пытавшемуся проникнуть в Россию натурфилософскому направлению в трактовке  проблем биологии  и  медицины.

Особенно резко критиковал идеалистические натурфилософские воз­зрения Д. М. Велланского А. М. Филомафитский.

Различие философских воззрений врачей сказывалось на различном их отношении к одним и тем же фактам и на их оценках. Д. М. Веллан­ский приветствовал модное в то время в Западной Европе учение Месмера о животном магнетизме и называл Месмера гением. А. М. Филомафит­ский же называл Месмера мистиком, шарлатаном, стремящимся обогатить­ся, и писал при этом: «Меомер осквернил свои руки корыстью, и еще бо­лее, он примешал много шарлатанства при употреблении животного маг­нетизма, как сильного врачующего средства». Животный магнетизм Мес­мера резко критиковал и Полунин, относя его к числу «многих негодных плодов применения натурфилософии в медицине». Теория Месмера имела вредные последствия для медицины, вызвав в середине XIX века появле­ние большого количества шарлатанов.

Некоторые врачи подпадали под влияние модного в то время в Запад­ной Европе масонства, крайней идеалистической идеологии. Масоны пы­тались препятствовать распространению и развитию в России передовых материалистических идей. В отношении медицины они высказывались в чисто шеллингианском духе. Шеллингианцы и масоны пытались отвлечь русское естествознание и русскую медицину от наблюдения, от экспери­ментальных исследований к умозрению и мудрствованию.

В начале XIX века в Западной Европе были популярны и распро­странены идеалистические спекулятивные системы Броуна — Разори и Бруссэ. Эти системы резко критиковал А. И. Полунин в своей статье «О способах лечения и борьбе между врачами-эмпириками и рационали­стами» (1854). Борясь с эмпиризмом за рациональную медицину, А. И. По­лунин доказывал надуманность этих теорий, их ничем не оправданный вредный универсализм и крайность методов лечения, происходящие от не­вежества, незнания причин болезни.

В конце XVIII и начале XIX века как отражение идеалистической реакции в медицине возникла гомеопатия, в которой идеалистиче­ские воззрения доведены до крайности. Создателем гомеопатии был немец­кий врач Ганеман (1755—1843). Получив медицинское образование в Лейпциге и Эрлангене (1779), он скоро разочаровался в современной ему медицине и, оставив врачебную практику, работал библиотекарем, чтением пополняя свои знания в области медицины и естественных наук. В 1790 г., переводя сочинение Куллена (Cullen) «Materia тесНеа», Ганеман обратил внимание на действие хинной корки при лихорадке и стал принимать хинный порошок, что вызвало у него симптомы, сходные с симптомами перемежающейся лихорадки. После этого он продолжал опыты с другими лекарственными веществами в отношении их действия на здоровый чело­веческий организм. Ганеман сделал ошибочный вывод, что лекарственные вещества вызывают в организме такие же явления, как и болезни, против которых эти лекарства действуют специфически.

Возвратившись к врачебной практике, Ганеман принял за принцип, что «подобное лечится подобным» (similia similibus curantur), и стал при­менять против рвоты рвотные средства, от возбуждения — возбуждаю­щие и т. д., вводя лекарства в больших дозах. Поскольку от такого лече­ния состояние больных ухудшалось, с 1799 г. Ганеман перешел к лечению малыми дозами. В 1810 г. он опубликовал свой основной труд «Organon der rationellen Heilkunde», в котором изложил учение, названное им гомеопа­тией. Вот основные положения этого крайне идеалистического учения:

1. Болезнь зависит от расстройства жизненной силы, имеет, следовательно, чисто духовный, нематериальный характер.

2. Так как внутренняя сущность болезни нам не­доступна, то деятельность врача может ограничиваться одним лишь устранением сим­птомов.

3. Излечение болезней совершается либо путем самостоятельно возникающего страдания, сходного с прежней болезнью, но превосходящего ее по силе, либо вслед­ствие гомеопатических действий, вызывающих подобный же процесс: приведение болезни в состояние, аналогичное прежнему, но сильнейшее, способствующее «потуханию» пер­воначальной болезни; искусственная болезнь излечивает естественную.

4. Последнее состояние вызывает лекарствами, производящими у здоровых людей страдание, подоб­ное болезни, которую нужно устранить; должно вы­бирать такое средство, которое способно произвести в теле болезнь, сколько возможно подобную лечимой.

5. Правильно выбранным гомеопатическим средством болезнь «ту­шится» бесследно.

6. Для лечения болезни всегда достаточно лишь одного простого лекарства. Действие этого лекарства тем сильнее, чем меньше доза.

7. Лекарства дей­ствуют не своим вещественным составом, а заключающимися в них нематериальными силами. Последние действуют тем сильнее, чем менее выражена телесность, материя. Полное развитие «чистой силы» лекарств достигается всего лучше разжижением, «потенцированием» их.

Для разведения Ганеман применял спирт (для растворимых лекарств) и молочный сахар (для нерастворимых), доходя до 30-го разведения. В некоторых случаях Ганеман считал достаточным для обнаружения дей­ствия лекарства дать больному понюхать потенцированные растворы и шарики. Он резко критиковал школьную медицину «аллопатию» и про­пагандировал свою систему. В 1830 г. Ганеман переселился во Францию и там продолжал пропагандировать свое учение. Он выступал против кровопусканий, рвотных, проносных, нарывных и других средств лечения, которыми злоупотребляли врачи его времени. В состояниях, угрожающих жизни, при отравлениях, эпидемических и контагиозных болезнях Гане­ман рекомендовал применять для лечения прежние испытанные средства старой школы, признавая в таких случаях недостаточность гомеопатии.

Передовые врачи России в первой половине XIX века успешно про­должали развивать материалистическое понимание основных проблем ме­дицины: взаимоотношения между организмом и средой, целостности орга­низма, единства физического и психического, этиологии. Первую попытку оценить значение социальных факторов сделали М. Я. Мудров, И. Е. Дядьконский. Ими была высказана в начальной форме неврогенная теория па­тогенеза болезней (И. Е. Дядьковский), проведена первоначальная раз­работка системы опроса больного (М. Я. Мудров), подчеркнуто значение индивидуальной терапии, применение новых методов диагностики и те­рапии.

Разработка ряда важнейших вопросов здравоохранения—гигиены, профилактики, борьбы с заразными болезнями, совершенствование мето­дов обучения студентов — характеризует успехи научной и практической ме­дицины в нашей стране в первой половине XIX века.

В трудных условиях первой половины XIX века в России были на­писаны оригинальные учебники по основным разделам медицинской нау­ки: анатомии (П. А. Загорский, Е. О. Мухин, Н. И. Пирогов), физиоло­гии (А. М. Филомафитский), патологии и терапии (И. Е. Дядьковский, М. Я. Мудров, Ф. К. Уден), хирургии (Е. О. Мухин, Н. И. Пирогов).

В этот период в России образовались медицинские школы в полном смысле этого слова, их возглавляли крупные исследователи — преподава­тели, придерживавшиеся определенного научного направления, усовершен­ствовавшие методы преподавания, написавшие учебники и имевшие уче­ников, которые пропагандировали и развивали идеи школы. В Москве такие школы создались вокруг М. Я. Мудрова, Е. О. Мухина и Е. И. Дядь-ковского, в Петербурге — И. Ф. Буша, П. А. Загорского и Н. И. Пирогова.

Передовые представители отечественной медицины первой Половины Х1Хвека. М. Я. Мудров. Матвей Яковлевич Мудров (1772—1831) явился одним из основоположников отечественного клинического направ­ления и московской терапевтической школы. После окончания в 1801 г. медицинского факультета Московского университета Мудров усовершен­ствовал и пополнил свои знания в других странах и по возвращении на родину с 1809 г. был профессором медицинского факультета Московского университета

В своих печатных произведениях и неизданной обширной рукописи под названием «Практическая медицина» он высказал основные взгляды, рисующие его как крупного и передового клинициста первой половины XIX века. В лице М. Я. Мудрова мы видим вдумчивого врача, правиль­но осознавшего роль и значение внешней среды, внимательного клиници­ста, гуманиста, считающего первой целью медицины «предотвратить, недуг».

По М. Я. Мудрову, рациональная медицина основывается на опыте и рассуждении, основа же опыта — все внешние чувства: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Врачу нужно их не только сохранять, но и изощрять. Опыт — это осознание фактов, постигаемых посредством внеш­них чувств. М. Я. Мудров рекомендовал врачу развивать практикой орга­ны чувств.

Практическую медицину Мудров называл «трудно и медленно усваи­ваемой наукой распознавать, предотвращать и лечить недуги больных». «Каждый медик должен овладеть ею не со слов учителя, но собственны­ми способностями и собственным умом. Эти познания мы можем приобре­сти не иначе, как обращаться за советом к практическим врачам, живым и мертвым (их книгам), не иначе, как внимательно наблюдая и следя за течением, симптомами и периодами болезни». Целью практической меди­цины М. Я. Мудров считал создание или воспитание разумного врача и сведение опытов в определенный метод.

М. Я. Мудров был противником примитивного эмпиризма. Себя он причислял к приверженцам медицины физиологической или патологоанатомической и ставил знак равенства между этими двумя понятиями. М. Я. Мудров излагал свои требования относительно рационально-эмпи­рического, экспериментального метода исследования в медицине: «...в гос­питалях надо приучать глаза, руки, ум и сердце учащихся... Чувствами видения и осязания должно исследовать и излагать механические причины повреждения в строении важных частей тела... Будучи поучаем ежегодны­ми переменами модных теорий, я не вижу другой дороги добиться истины, кроме строгого исследования болезненных произведений. Между выгодами, кои обещает нам сие учение, по справедливости можно считать поправле­ние теорий. Они вскружили всем голову. Ибо гораздо легче умничать, чем работать над данными, и несравненно приятнее ткать блистательные умо­заключения, чем признаваться в незнании... Над трупом мы будем ближе подходить к истине, исследывая произведение болезни и сравнивая минув­шие явления с существом оной. Разбогатея в сих данных истинах, кои суть награды беспрестанных трудов, мы дойдем со временем до важных откры­тий, кои полезнее будут, чем все теории...».

По М. Я. Мудрову, объектом практической медицины является че­ловек во всем своем окружении, живой и мертвый. Живой человек может быть либо здоровым, либо больным. Если человек здоров, тогда врач должен быть занят предупредительной заботой, чтобы избежать будущих болезней. Если человек заболевает, обязанность практического врача прекратить болезнь. Мертвый человек, труп, тоже является объектом практической медицины, поскольку из анатомопатологических вскрытий мы можем познать место и внутренние причины болезни, которые до того были скрыты от наших чувств. М. Я. Мудров ставил перед врачом задачу предупреждать болезни. «Взять в свои руки людей здоровых, предохра­нять их от болезней наследственных, им угрожающих, предписать им надлежащий образ жизни есть честно и для врача покойно, ибо легче пред­охранить от болезней, нежели лечить их. И в сем состоит первая его обя­занность».

М. Я. Мудров давал следующее определение болезни: «Болезнь — это изменение строения какого-нибудь органа, понимая под этим измене­ние положения органа, либо повреждение его вещества. Это определение наиболее соответствует своему определяемому, ибо не может быть никакой болезни, никакого нарушения функций без изменения со стороны органа»

Это определение, не удовлетворяющее нас сегодня, для того времени было прогрессивным, ибо вело врачей к поискам материального субстрата болезни, что тогда, во времена борьбы передовых врачей с умозритель­ными системами в медицине и с тогдашними представлениями о болезни, давало правильное патологоанатомическое направление.

М. Я. Мудров выделял практическую патологию («науку исследо­вать и распознавать болезни у постелей больных»), включая в предмет этой науки — диагноз, прогноз болезни и вытекающее из них лечение. Наибольшая польза практической патологии заключается в излечении болезни, но чтобы лечить болезнь необходимо прежде всего исследовать и определить.

М. Я. Мудров подробно разбирал вопросы исследования больных, распознавания и определения болезней, прогноза болезней, их изменении и исхода, лечения болезней и ведения истории болезни.

М. Я. Мудров требовал индивидуального подхода к диагнозу, про­гнозу и лечению больного, призывал не рассматривать болезнь как поня­тие отвлеченное. Он говорил своим слушателям: «Не должно лечить бо­лезни, для которой часто мы и названия не находим, не должно лечить и причин болезни, которые часто ни нам. ни боль­ному, ни окружающим его неизвестны, а должно лечить самого больного, его состав, его органы, его силы. Вот вам вся тайна моего лечения». «Одна и та же болезнь, но у двух различных боль­ных требует весьма разнообразного вра­чевания». «Поверьте же, что врачевание не состоит ни в лечении болезни, ни в лечении причин—врачевание состоит в лечении самого больного».

М. Я. Мудров рассматривал бо­лезнь с точки зрения целостной лично­сти. «Зная взаимные друг на друга действия души и тела, долгом считаю заметить, что есть и душевные лекар­ства, кои врачуют тело». Он рекомендо­вал удалять больного «от забот домаш­них и печалей житейских, кои сами по себе суть болезни». Сим искусством сообщается больным та твердость духа, которая побеждает телесные болезни» тоску, метание и которая самые болезни тогда покорит воле больного. Восхищение, радость и уверенность больного тогда полезней самого лекар­ства». «Ты достигнешь до той премудрости, что не будешь здравие пола­гать в одних только склянках. Твоя аптека будет вся природа на службу тебе и твоим больным».

М. Я. Мудров рекомендовал проводить непосредственное наблюдение у постели больного, опрос, систематическое всестороннее, целеустремлен­ное исследование больного в сочетании с теоретическими обобщениями наблюдаемого. Он широко применял объективное исследование, требовал «...пробежать все части тела больного, начиная с головы до ног, вглядеть­ся в лицо его, глаза, лоб, щеки, рот и нос, на коих часто, как на картине, печатается и живописуется образ болезни... внимать звуку голоса и силе ответов ...видеть и слышать дыхание груди его и вычислять соразмерность биения сердца и жил с дыханием... смотреть и осязать язык как вывеску желудка... уметь осязать живот ...видеть и исследовать все из­вержения, кровь, мокроту, желчь и пр.». В последние годы своей жизни М. Я. Мудров освоил методы перкуссии и аускультации.

Требуя индивидуализации лечения, М. Я. Мудров указывал, что «сооб­разно многоразличных родов больных и лечение также многоразличное. Одно лечение потребно младенцу, другое — мужу, третье — старцу, од­но— девице, другое — матери, третье — женщине преклонных лет». Вра­чебные назначения он делил на лечебные, облегчающие и предупредитель­ные. Он применял рациональные методы лечения, в число которых вклю­чал общий режим больного, уделял особое внимание назначению диеты в широком смысле слова (пища, напитки, пользование воздухом, движе­ние и покой).

Приведя правила при выписывании лекарств, М. Я. Мудров рекомен­довал не выписывать широко принятых в его время сложных рецептов. Он советовал применять простые лекарства, соответствующие болезни, включать в рецепт только самые необходимые составные части, не обре­менять больного одновременным применением двух лекарств. Он устано­вил систему ведения истории болезни и разработал схему клинического исследования больного. Мудров учил писать обстоятельные и толковые истории болезни, так как считал их важным подспорьем для распознавания болезни и для соблюдения преемственности в лечении. Мудров совето­вал в истории болезни «...написать все, написать в порядке, писать еже­дневно и ежедневно проверять ход болезни с лечением, а лечение с пред­видением». «История болезни должна иметь достоинство точного повествования о случившемся происшествии, поэтому она должна быть спра­ведливой. В ней подлежат описанию лишь достоверные факты, а небыва­лых выдумывать не должно для оправдания своего лечения либо для ут­верждения какого-нибудь умозрения или системы».

М. Я. Мудров с первых же дней врачебной деятельности вел истории болезни своих больных. Он собрал у себя ценный архив историй болезни и дорожил ими не менее, чем редкостными книгами. «Сие сокровище для меня дороже всей моей библиотеки. Печатные книги везде можно найти, а истории болезни нигде. В 1812 г. все книги, составлявшие мое богатство и ученую роскошь, оставались здесь на расхищение неприятелю; но сей архив везде был со мною».

И. Е. Дядьковский. Одним из выдающихся передовых отечествен­ных мыслителей — материалистов, натуралистов и врачей первой полови­ны XIX века был Иустин Евдокимович Дядьковский (1784—1841). В 1812 г. он окончил Московскую медико-хирургическую академию и врачом участвовал в Отечественной войне. В 1814 г. И. Е. Дядьковский защитил диссертацию и начал преподавание в Московской медико-хирур­гической академии, где сначала преподавал ботанику, фармакологию и общую патологию, а с 1817 г. — общую и частную терапию и клиниче­скую медицину. После смерти М. Я. Мудрова с 1831 г. И. Е. Дядьков­ский был профессором патологии и терапии в Московском университете, откуда в 1836 г. был уволен за материалистические воззрения . Врач-материалист, противник схоластики, мужественный атеист, знаток совре­менного естествознания, И. Е. Дядьковский считал, что изучение процес­сов, происходящих в организме, надо проводить физико-химическими методами. Продолжая основную линию русской терапевтической школы — С. Г. Зыбелина и М. Я. Мудрова, — И. Е. Дядьковский пошел далее их в решении основных вопросов медицины. Будучи высокообразованным и талантливым врачом-клиницистом, И. Е. Дядьковский являлся и теоре­тиком медицины. Он философски обосновывал свои теоретические меди­цинские воззрения, развивал общебиологические принципы и с их по-vonjbio глубоко изучал болезненные явления и симптомы физико-химиче­скими методами.

И. Е. Дядьковский был видным русским философом-материалистом первой половины XIX века, теоретиком передовой материалистической медицинской науки и естествознания. И. Е. Дядьковский боролся против идеалистических воззрений, изобличал ничтожество правящего «высшего сословия», его рабское подражание иностранной учености. Он призывал к иысокой патриотической любви и «благородной национальной гордости» во имя расцвета отечественной науки и просвещения, боролся за самобыт­ность отечественной медицины.

Основным методом познания И. Е. Дядьковский считал опыт, наблю­дение и здравый смысл. Не голые факты, но факты, объясненные и после­довательно изложенные, составляют, по его мнению, науку. Он сочетал исследования и обобщения. Все противоречащее опыту, по мнению И. Е. Дядьковского, должно быть отвергнуто. Он резко критиковал натурфилософию, говорил о несовершенстве и мечтательности Шеллинга, утверждал, что для практики понятия натурфилософии не только беспо­лезны, но и вредны, и призывал молодежь учиться прежде всего наукам естественным и медицине.

И. Е. Дядьковский признавал материальность мира и материю считал единым началом всего существующего и носительницей всех жизненных явлений. «Источник, из которого должно черпать объяснение всех тайн природы, должно искать в материи, как безусловной причине всех явле­ний»,— писал И. Е. Дядьковский в своей диссертации. Материя, по И. Е. Дядьковскому, вечна, она — источник всего существующего. Любое тело, будь то животное, растение или минерал, может образоваться не иначе, как только от других тел или другой материи, через соединение материй известного качества и известной пропорции. Указывая на после­довательность развития тел природы и отрицая идею жизненной силы, И. Е. Дядьковский писал: «Сама материя жива; сама материя содержит в себе начало или основание всех своих действий, т. е. в самой материи заключается способность производить все те действия, которые мы заме­чаем в ней». «Нет никакой нужды,—говорил Дядьковский, — воодушев­лять материю каким-нибудь жизненным духом или, последуя трансцен­дентальным философам, оживлять ее идей всеобщей жизни. Сама материя содержит в себе начало или основание всех своих действий».

И. Е. Дядьковский был механистическим материалистом, у которого возникали догадки диалектико-материалистичеокого характера. Он ока­зался провозвестником того нового подъема материалистической мысли, который наступил после него (В. Г. Белинский, А. И. Герцен, К. Ф. Рулье и И. М. Сеченов). И. Е. Дядьковский был сторонником диалектического взгляда на природу и четким трансформистом. Он признавал, что разно­образие является продуктом исторического развития в природе, признавал развитие органических тел из неорганических и происхождение человека тем же путем. В своей диссертации «О действии лекарств на человече­ское тело».

И. Е. Дядьковский писал: «Вся жизнь человеческого тела от начала до конца есть не иное что, как постоянный химический процесс... Жизнь человеческого тела есть постоянное и непрерывное взаимодействие внешних сил окружающей природы и внутренних — человеческого тела». «По мере того как строение материи усложняется, — говорил Дядьков­ский, — в ней появляется свойство раздражительности. У животных свой­ством отвечать на раздражение обладает нервная система». Следовательно, можно сделать вывод, что раздражительность зависит от нервов. И. Е. Дядьковский признавал за головным мозгом главенствующее значе­ние, называл его важнейшим центром раздражительности2 и высказы­вал предположение, что «причиной раздражительности является матери­альное вещество, отделяющееся в мозгу человека из питающих сосудов и узловатой системы».

Он критиковал существовавшие в начале XIX века медицин­ские системы, боролся против метафизики, отвергал виталистические уче­ния о жизненной силе, жизненном начале и понимал, что в основе вита­лизма в науке лежит философия идеализма. Системы Шталя, Броуна, Ганемана и Бруссе И. Е. Дядьковский называл фантастическим и нелепымЗдание Московской медико-хирургической академии. Акварель   1848 г.  (Государственный исторический музей в Москве).

зрелищем. И. Е. Дядьковский критиковал также локалистическую систему, основной недостаток которой видел в том, что ищут локализацию болезни в каком-нибудь определенном органе, в то время как одна и та же болезнь может поражать многие системы и органы, что болезнь обна­руживается иногда в одном месте, а причина ее находится в другом.

Болезнь И. Е. Дядьковский считал процессом, охватывающим весь организм. Сущность болезни И. Е. Дядьковский видел в качественном и количественном изменении материального субстрата организма, происхо­дящего вследствие отклонения от нормы, в нарушении определенного взаи­модействия, «пропорции» между внутренними силами человека, а также между этими силами и окружающей природой. «Всякая болезнь в отноше­нии своей сущности не что иное есть, как уклонение телесной материи от своей нормы или в количестве ее, или в составе ее и строении».

И. Е. Дядьковский придавал нервной системе большое значение в жизни здорового и больного организма и считал нервную систему важ­нейшей основой всех фи апологических процессов. Он утверждал, что тот организм деятельнее и развитее, у которого более развита нервная систе­ма, и что связи всех частей организма осуществляются через нервную систему. Представление И. Е. Дядьковского о регулирующей роли цент­ральной нервной системы и головного мозга, о целостности организма, Учение об обмене как свидетельстве единства организма с внешней средой, Учение о наследственности и изменчивости под влиянием внешних ус­ловий имели самое существенное значение для развития медицины, яв­ляясь во многих отношениях новыми и оригинальными. Исходя из того, что болезнь состоит в нарушении основных функций организма, и считая, что в основе этих нарушений всегда лежит расстройство нервной системы, И. Е. Дядьковский построил классификацию болезней и в основу своей системы болезней положил состояние нервной системы как важнейшей системы в организме.

И. Е. Дядьковский рекомендовал выяснять заболевания родственни­ков больного или близких его. Если одного опроса оказывалось недоста­точно, он советовал провести осмотр этих лиц, чтобы понять, как лучше лечить больного, чтобы победить его плохую наследственность.

И. Е. Дядьковский разработал методику обследования больного, учи­тывал выражение его лица, положение тела, состояние кожи, органов чувств, выяснял условия жизни и работы и после этого проводил обследо­вание но органам, уделял особое внимание желудочно-кишечному тракту.

По И. Е. Дядьковскому, лечение — умение врача так пользоваться всеми силами природы, чтобы изменять организм в нужном направлении. Рациональным он считал такое лечение, когда врач добивается знания тех средств, которыми действует, и различал лечение восстановительное и предохранительное (последнее, «когда врач принимает меры против еще не существующей болезни»).

В своей диссертации «О действии лекарств на человеческое тело» (1816) И. Е. Дядьковский писал: «...При обсуждении главного способа действия лекарств на человеческое тело необходимо обращать внимание: а) на природу того органа, на которое действует лекарство, и б) на при­роду самого лекарства». «Способ действия лекарств на человеческое тело по существу такой же, который господствует при взаимном действии неорганических тел».

При хронических болезнях И. Е. Дядьковский рекомендовал комби­нированное лечение, придавая большое значение общим лечебным меро­приятиям: питанию (причем учитывал опыт'народной медицины, заимствуя оттуда сведения о лечении овощами, фруктами, молоком), массажу, мест­ному применению тепла, водным процедурам, климатическому лечению, отечественным минеральным водам. И. Е. Дядьковский подчеркивал роль психотерапии, подбора книг, предлагаемых для чтения больному, музыки.

Воззрения и деятельность И. Е. Дядьковского оказали большое влия­ние на развитие в России биологии и медицины. Учениками И. Е. Дядь­ковского были известный эволюционист биолог профессор Московскогэ университета К. Ф. Рулье, казанский профессор анатомии Е. Ф. Аристов, физиолог И. Т. Глебов и ближайший помощник И. Е. Дядьковского по кафедре терапевт К. В. Лебедев. Ученики оставались его приверженцами, продолжали и раззивали идеи своего учителя.

В атмосфере идей И. Е. Дядьковского учились и формировали свои научные взгляды И. М. Сеченов и С. П. Боткин, которые на медицинском факультете Московского университета слушали курс физиологии у И. Т. Глебава.

К. В. Лебедев. Кузьма Васильевич Лебедев (1799—1884) был учеником Дядьковского и помощником по преподавательской деятельно­сти, разделял материалистические воззрения и за это в 1843 г. был отстра­нен от преподавательской деятельности. Из сочинений К. В. Лебедева наибольший интерес представляет книга «Общая антропопатология». К. В. Лебедев считал, что «изучение патологии в нынешнее время должно оыть чисто физическое, коего прочные и единственно верные основания находятся в опытных познаниях вещества, из которого состоит вся види­мая вселенная». В своих высказываниях К. В. Лебедев предвосхитил био­генетический закон о связи онтогенеза и филогенеза. Он призывал к из­учению профессиональных факторов как этиологического момента в забо­леваниях. В 1829 г. молодой К. В. Лебедев выступил с работой «О средствах к скорейшему усовершенствованию медицины в России». Такими средствами он считал наблюдения и опыты «ад животными, пато­логоанатомические исследования и создание медицинского языка, облада­ющего необходимыми свойствами ясности, точности и чистоты.

И. Е. Дядьковский и К. В. Лебедев были предшественниками вели­ких русских естествоиспытателей и врачей—И. М. Сеченова, И. П. Пав­лова и других, определивших материалистическое направление русского естествознания и медицины во второй половине XIX века.